Парень испуганно взглянул в небо. Облака из беззаботно розовых превратились в свинцово-красные. Бекир такого еще не видел. Обычно сильной буре предшествовали хорошо известные знаки: нос забивал пыль, звери суетились в поисках защиты, облака собирались к горизонту, а волосы на руках становились дыбом. Времени от примет до первого удара грома хватало, чтобы укрыться в подвале. На этот раз все развертывалось молниеносно. Самое темное место на небе пробила молния.

Шейтан что-то прокричал. Бекир не мог отвести глаз от одинокого кхартала, кружащего над ними. По щеке хлопнули волосы Черной Коровы.

— Буря! — взвизгнул Ниязи.

Болбочан и Саша Бедный измерили друг друга взглядами, а затем акинджий сделал то, чего Бекир от него не ожидал.

— Ушиваемся, — прохрипел Саша Бедный и приказал своим взять по дополнительному всаднику. — Хрен какая-то, а не погода. Такого не должно быть. Только вчера Обур-куртка бушевала! Буря за бурей не идет, в Деште должен был быть день покоя.

Джин протянул руку Болбочану и помог забраться на тулпара. Саша

Бедный поцеловал висевшую на его груди фигурку Девы, подхватил Бекира и

Черную Корову и посадил впереди себя. Остальные заняли места на других тулпарах. Бекир снова поднял голову к темному небу: ему хотелось узнать, что произошло с отчаянным кхарталом. Птицы не было видно, но до ушей донесся свист. Бекир опустил глаза. Шагая нагайкой коня, к ним приближалась Скифянка — последняя из верных кунаков Саши Бедного. Конский хвост, привязанный к ее затылку, вздымался, как рой пчел над Гришей Сладким.

Распашившееся лицо блестело от пота, татуировка извивалась бешеными змеями.

Женщина замахала в сторону бури.

— Я видела хвост бури, — прокричала Скифянка. — Движется на Шейх-Эле. Надо обходить!

Небо словно упало на Дешт. Столбы суету соединили облака с землей.

Всадников слепил вездесущую пыль. Над головами мигало, воздух гудел.

Казалось, они двигаются вслепую. Саша Бедный несколько раз разворачивался и приказывал ехать в противоположную сторону, но и он не знал, как выбраться из пылевой ловушки. Он летел над их караваном, выныривая в просветах между облаками. А потом произошло странное: птица ринулась в темноту. Бекир подумал, что его уже не увидит. Но небо снова рассвело — и, словно прокладывая им путь, грохнул кхартал. Он их направлял!

— Туда! — в самое ухо Саше Бедного прокричал Бекир. — Видишь светлый пробел в небе? Туда.

Саше не нужно было повторять. Он пришпорил тулпара и ринулся вперед. Другие — за ним. Еще несколько раз птица выныривала из облаков, показывая направление, пока не исчезла из виду. Через несколько минут начал утихать и ветер. Отряд остановился, чтобы перевести дух. Тулпары тяжело дышали, высунув языки, их бока лоснились от пены. Ниязи бухал так, что Бекир ожидал увидеть в его кулаке выкашляные лёгкие. Мужчины вытряхивали пыль из масок и одежды, наблюдая за бурей, с которой им удалось бежать. Зрелище поражало. Темную стену то и дело освещали вспышки молний. Уловки облаков образовывали самые причудливые фигуры. На мгновение Бекиру показалось, что буря приобрела очертания человека, который хочет что-то сказать.

— Второй раз за два дня, — воскликнул Саша Бедный. — Что-то не так с Дештом.

Точно тебе говорю. Птичка моя. Кто-то изрядно разгневал Бога Вспышек. — Бэй акинджиев стукнул себя в грудь, пытаясь восстановить дыхание, поймал болтавшуюся на шее фигурку Девы и в знак благодарности коснулся ею лба. — Если бы не это, нас разорвал бы суер.

— Фигурка Албасты действует, баба, — обрадовался Левый Близнец, наблюдавший его жест. — Она нас вывела.

— Нет. Это он, — Саша Бедный ткнул в Бекира. Усы Болбочана прыгнули.

Бекир понял его взгляд. Армиец все еще ожидал, что в Бекире проснутся особые умения после того, как он выпил суер в Кара-Тобе, например, способность обходить бурю.

— Как ты знал, куда ехать? — спросил Шейтан, вытряхивая из уха песок.

Бекир ответил не сразу.

Его глаза были прикованы к небу. Он все еще надеялся увидеть знакомые очертания. Облака рассеялись. Последнее розовое марево таяло в лучах яркого солнца. Неожиданно высоко в небе, так что он точно не мог сказать, не было ли это выходкой суерной линзы, появилось темное пятнышко. Бекир приложил ладонь крышей ко лбу.

Его жест повторил Ниязи и неожиданно вскрикнул. Болбочан, а за ним и другие, задрали головы.

— Это не я, вот кто нас вывел! — сказал Бекир, указывая на тень у себя над головой. Птица камнем падала на землю. Тулпары нервно закричали, чувствуя приближение хищника. Через мгновение стало понятно, что птица огромна. Бекир увидел белые крылья, блестящий клюв и туловище льва. Пытаясь сбавить скорость, грифон вытянул задние лапы и как бы затормозил в воздухе. Наконец птичьи когти крепко увязли в землю, львиные — смягчили приземление.

На спине у грифона сидел засоленный, чье тело было словно сложено из лома, собранного в Деште. В отверстии рваного комбинезона виднелись металлические пластины, глиняные обломки, части оружия и остальные хлама. В некоторых местах тело чудовища покрывал слой соли. Обломки прилегали друг к другу не плотно, а как броня или хитиновый покров у насекомого. Засоленный наклонился к грифону, чтобы похлопать его по шее, луч солнца коснулся лица наездника и отразился ослепительным лучом. Только когда мужчина ступил на землю, Бекиру удалось разглядеть, что на лбу и в засоленной груди мерцали золотые пластины, но темные глаза остались неизменными. В груди у Бекира потеплело. Это был Полномочный

Старших Братьев Талавир Каркинос.

Перед глазами предстала картина, как Талавир отдает пробирку со своей кровью.

Лекарство, которое из нее сделала Ма, помогло Бекиру наконец-то покинуть Ак-Шеих, уйти от преследования.

Он бросился к Полномочному, словно они были лучшими друзьями. Так много хотелось рассказать: о случившемся в Ак-Шеих, о гибели поселка, а еще спросить, как они смогут спасти Ма из Матери Ветров. Он не сомневался, что Талавир пришел именно для этого.

Но Полномочный на него даже не взглянул, более того — протянул руку, останавливая парня, и посмотрел на Сашу Бедного.

— Чтобы кхартал выел мне глаза. Ты перепил суру, Талавире-аго? — насмешливо произнес